Это были люди, получившие охотничью лесную науку в полном объеме.
И так как охота не была для них профессией, они вложили в нее всю свою природную страсть, любовь и поэзию сердца.
Они научили меня заходить в лес как в родной дом, ценить каждую минуту нахождения в вечной сказке нашего уральского леса.
Они привили мне уважение и бережную любовь к нашему лесному зверью, они навек отбили у меня охоту к халяве, шкурничеству и жадности!
Их уже, конечно, никого нет в живых (проклятые девяностые!), но я продолжаю помнить их уроки и от всего сердца желаю им счастливой охоты в светлом царствии небесном!
Природная склонность, привычка и «любовь к пространству» постоянно гонят меня в лес и на реку. И если в грибовании и рыбалке я по-прежнему заинтересован в результате, то в охоте я уже давно не гонюсь за трофеями.
Бывать на охоте, шуметь, кричать, организовывать, по-стариковски суетиться — это пожалуйста, но добывать сегодня зверье и птиц желания почти не имею. И пусть меня сурово осудят доблестные охотники и предадут строгому нелицеприятному суду, но я сегодняшний сто раз посмотрю и полюбуюсь и почти ни разу не выстрелю.
Много чего было в моих лесных и речных охотах, множество всяких интересных случаев. Вот о них и поговорим.
Весна, конец апреля. Поляны, дороги, насыпь бывшей УЖД уже свободны от снега, только в кустах и оврагах он еще лежит плотной серо-грязной массой. Иду через синие апрельские сумерки по полотну УЖД к себе домой.
Замечаю впереди себя метров за сто серую точку, которая медленно движется в моем направлении. Я остановился и стал наблюдать. Ко мне приближался заяц с грустно опущенной головой и взглядом, уставленным в землю.
Весь его облик, несчастный вид, все говорило о какой-то тяжелой заячьей беде, так он и подбежал ко мне стоящему совсем близко, чуть не ткнулся мне в колени. Тут я не выдержал и рявкнул на него.
Зайчонка перевернулся назад себя и дал такого стрекача, что через мгновение исчез из виду! О чем он грустил, о чем думал? Уж не зайчиха ли это была? Известно же людям и миру, что тяжелая женская задумчивость никогда не ведет к добру!
Собрался в лес за сморчками. В наших краях сморчковая шапочка выглядывает из земли в период бурного цветения черемухи, и в это же время рябушка садится на яйца. Причем делает она это в тайне от сожителя, и безутешный супруг разыскивает ее, налетая на любой хоть на что-то похожий свист.
Взяв корзинку, всегда беру с собой манок на рябчика. Пока собираю грибы, успеваю подозвать несколько петушков, некоторые из них в супружеском порыве чуть мне на шапку не садятся. Залюбовался небольшой полянкой, расположенной среди мелкого осинника, вся она густо заросла белыми высыпками подснежников.
Свистнул рябушкой, и через мгновение появился озабоченный супруг. Шел он медленно, основательно, по пути потешно склевывая белые головки ветреницы, так что причалил он в район моей корзинки подлинно романтическим героем с белым цветком в клюве.
Весь облик этого лесного петушка, вся его природная бодрость, задор и бесстрашие вызывают в сердце старого охотника почти забытое им теплое и хорошее чувство. Живи, паренек, порхай, свисти, паси своих цыпушат!
Первая тяга в жизни моего старшего внука. Тяга прекрасная, налетело где-то шесть или семь куликов. Внук и практики-то особой не имел в плане стрельбы по летящей цели, но проявил себя с самой лучшей стороны. Из семи выстрелов сбил четырех вальдшнепов!
Понятно, что без дедушкиных указаний, команд и истошной ругни у него мало бы что получилось. Уже совсем накатывала темнота, когда налетел еще один вальдшнеп: выстрел, птица молча машет крыльями и так пролетает метров 30.
Вдруг у вальдшнепа ломается правое крыло — точно посередине, и его забрасывает птице на спину. Кулика резко бросает вправо, и он падает в мелкий осинник. Наша молодая лайка уже ушла домой (плевала она на этих долгоносиков!), и мы не нашли подранка.
А вот в следующую весну этот же охотник страшенно «пуделял» и из десяти налетов (за два вечера) сбил только одного вальдшнепа.
